Марк Захаров: Абдулов - моя первая серьезная утрата
Известный режиссер, руководитель театра "Ленком" Марк Захаров более 30-ти лет проработал с Александром Абдуловым, известность которому во многом принесла роль в созданном Захаровым фильме "Обыкновенное чудо" (1978).
О некоторых малоизвестных фактах из жизни героя многих поколений советских и российских любителей театра и кино Марк Захаров рассказал обозревателю Би-би-си Андрею Остальскому.
Марк Захаров: Это был очень мужественный человек и в то же время, удачливый, дерзкий, красивый, умный.
Это, наверно, у меня первая утрата основательная, потому что я пригласил его в театр, когда он был студентом 4-го курса, и ему сразу дали центральную мужскую роль: он играл лейтенанта Плужникова - такая героическая роль, защитник Брестской крепости, первые дни войны (по роману Бориса Васильева "В списках не значился").
И потом началась у него такая галерея замечательных работ в театре: он играл у нас Сиплого в "Оптимистической трагедии", потом по "Шалом алейхем" Горин сделал нам "Поминальную молитву", и он играл [Менахема Менделя], такой, ну совершенно комедийный, персонаж. Он, конечно, стал трагикомическим актером.
Он очень много снимался в кино, у него огромное количество фильмов, и я тешу себя надеждой, что, возможно, своим телевизионным фильмом "Обыкновенное чудо" я как-то заострил и подтянул к нему интерес кинематографистов.
Андрей Остальский: Да, "Обыкновенное чудо" - это первое, что всем нам приходит в голову. Первая ассоциация: Абдулов - это "Обыкновенное чудо".
М.З.: Он начинал очень тяжело: у него были проблемы с дисциплиной. Театр, в общем, весь построен на каких-то четких правилах, у него были некоторые расхождения... Но он очень быстро стал ведущим артистом, очень многое сделал для театра.
У него был режиссерский талант, безусловно. Он подарил несколько идей. Сначала он предлагал идеи, которые я отвергал, а потом постепенно два из десяти, три из десяти, пять из десяти предложений - как-то его режиссерские идеи прогрессировали.
А.О.: Очень полная жизнь, наверное, грех жаловаться - дай Бог каждому столько успеть.
М.З.:У меня есть подозрение, что он выполнил свою земную программу. Конечно, у него были еще силы, энергия, желание, он сыграл еще один раз в "Женитьбе" в Самаре - мы были на гастролях, потом уже не смог играть, мы его заменили.
Он бы в театре еще просуществовал и в кинематографе тоже, но в целом, если говорить о каком-то космическом предназначении Всевышнего, он выполнил то, что он должен был выполнить.
И у меня чувство трагической утраты как-то соединяется с ощущением счастья, что я работал с выдающимся актером, что-то сделал для его становления.
Он стал, конечно, очень любим народом. Количество писем, которое приходило в театр и средства массовой информации, оно просто не поддается описанию... Люди предлагали советы, как побороть болезнь... Я был совершенно поражен такой вот народной значимостью. Он был, конечно, выдающимся артистом русского театра и кинематографа и был горячо любим народом. Вероятно, он был явлением русской культуры, и его будут долго-долго помнить.
А.О.: Марк Анатольевич, вы, конечно, скромничаете, когда говорите "я кое-что сделал для его становления". Вы, безусловно, все это понимают, помогли его таланту прорасти. Вы были во многом его наставником и отцом в творчестве. Но ведь было вам, наверное, и трудно с ним. Ходили слухи, что ссорятся Абдулов с Захаровым. Были таки эпизоды?
М.З.: Ну были у нас сложности, он меня обманывал. Но как-то я ему прощал, потому что он был очень забавен в этом. Когда он не пришел один раз на репетицию очень важную, опоздал, не знаю, на час с лишним, я сказал: "Саша, как вы могли...".
Он говорит: "Я всю ночь просидел в постели горячо любимой девушки, которая больна", - и у него из одного глаза потекла слеза. Я тоже не выдержал, заплакал, мы обнялись. Но когда через два дня повторилась та же история, тут я понял, что меня жестоко обманывают, но постарался как-то его вразумить. Но, надо сказать, что этот период продолжался не долго, он очень быстро взялся за ум... И, потом, был очень верным человеком.
Он меня как-то называл своим отцом, действительно. Но у него замечательный отец, и его театр существует в Фергане. Но я так подумал, мне было около 40 [лет], когда я его пригласил, ему было что-то около 20-ти, так что мог бы быть у меня такой сын.
А.О.: Женщины его очень любили.
М.З.: Женщины его любили, но там был криминал, опасный для жизни. Одна девушка с возгласом "Так не доставайся ты никому!" плеснула серной кислотой, но он успел среагировать, закрылся и остался невредим.
Потом у него был такой красивый брак с Ириной Алферовой, это очень красивая актриса, которая в молодости очень удачно снималась, была фотогеничной, замечательной.
Они были чудесной парой. И их, вообще, в какой-то степени... я вам могу уж теперь рассказать... У нас был замдиректора, очень был большой прагматик, и когда он заметил, что там намечаются какие-то взаимоотношения, он решил: чем хлопотать о двух квартирах, лучше бы одну. И как-то поспособствовал их сближению, и действительно они поженились и жили в одной квартире, на радостях нашему заместителю директора.
А.О.: Много говорилось о тяжелой болезни Абдулова, но его почитатели мало знают о последних минутах любимого актера.
М.З.: Моя последняя надежда была на Ангела-хранителя [Абдулова]. Он его иногда буквально вытаскивал за шиворот из каких-то ситуаций, где я, вроде, был бессилен. Ну, был вот удачлив, и я все время думал, ну, может быть, ну, может быть как-то он выкарабкается из этой беды, но...
Единственное что, по-моему, были мучения, да, но таких трагических мучений, с какими иногда люди уходят из жизни, все-таки не было. Хотя то, что осталась пятимесячная дочь и то, что несыгранные роли остались и неснятый фильм, и конечно, удар по маме его такой очень жестокий.
А мы ходим с заплаканными глазами, стоит его портрет с горящей свечей, и, в общем, тяжело...
Источник
